We have forty million reasons for failure, but not a single excuse.
Rudyard Kipling (1865-1936)
Gary Moore in Faithful Finances 101: From the Poverty of Fear and Greed to the Riches of Spiritual Investing (Templeton Foundation Press): “It does a fool no good to spend money on an education, because he has no common sense.” Strive for wisdom not education.
Politics have no relation to morals.
Niccolo Machiavelli (1469-1527)
A new idea is delicate. It can be killed by a sneer or a yawn; it can be stabbed to death by a quip and worried to death by a frown on the right man's brow.
Ovid
Delegating authority to make decisions implies absolute confidence in those who get the power, says NBA great Bill Russell and co-author David Falkner in Russell Rules:
Entrepreneurs have a huge tolerance for failure because they see it as a process and not an event. Work as a Spiritual Practice by Lewis Richmond (Broadway) talks about Thomas Edison: "Edison tried thousands of combinations of materials before he was successful in inventing the light bulb. He didn't experience these disappointments as failures but as clues on the road to success."
masqara
Friday, November 20, 2009
Wednesday, October 28, 2009
The best marketing
has always been word-of-mouth.
When I had youth I had no money; now I have the money I have no time; and when I get the time, if I ever do, I shall have no health to enjoy life.
Louisa May Alcott (1832-1888)
Curious things, habits. People themselves never knew they had them.
Agatha Christie (1890-1976)
What a strange illusion it is to suppose that beauty is goodness.
Leo Tolstoy (1828-1910)
It is not good to have a rule of many.
Homer (900 BC-800 BC)
Habits change into character.
Ovid
The old believe everything, the middle-aged suspect everything, the young know everything.
Oscar Wilde (1854-1900
Always speak the truth, think before you speak, and write it down afterwards.
Lewis Carroll (1832-1898)
Illusory joy is often worth more than genuine sorrow.
Rene Descartes (1596-1650)
When I had youth I had no money; now I have the money I have no time; and when I get the time, if I ever do, I shall have no health to enjoy life.
Louisa May Alcott (1832-1888)
Curious things, habits. People themselves never knew they had them.
Agatha Christie (1890-1976)
What a strange illusion it is to suppose that beauty is goodness.
Leo Tolstoy (1828-1910)
It is not good to have a rule of many.
Homer (900 BC-800 BC)
Habits change into character.
Ovid
The old believe everything, the middle-aged suspect everything, the young know everything.
Oscar Wilde (1854-1900
Always speak the truth, think before you speak, and write it down afterwards.
Lewis Carroll (1832-1898)
Illusory joy is often worth more than genuine sorrow.
Rene Descartes (1596-1650)
Friday, October 9, 2009
Abraham Lincoln
"You cannot help the poor by destroying the rich. You cannot strengthen the weak by weakening the strong. You cannot bring about prosperity by discouraging thrift. You cannot lift the wage earner up by pulling the wage payer down. You cannot further the brotherhood of man by inciting class hatred. You cannot build character and courage by taking away people's initiative and independence. You cannot help people permanently by doing for them, what they could and should do for themselves."
Monday, September 14, 2009
Saturday, July 25, 2009
Thursday, June 18, 2009
Wednesday, June 17, 2009
Wednesday, May 27, 2009
Time to Cash Out: Why Paper Money Hurts the Economy
By David Wolman 
05.22.09
Two years ago, Hasbro came out with an electronic version of Monopoly. Want to buy a house? Just put your debit card into the mag-stripe reader. Bing! No more pastel-colored cash tucked under the board. Turns out it wasn't Lehman Brothers but Parker Brothers that could smell the future. At least, that's what participants at this year's Digital Money Forum believe. In March, after a long day of talks with titles like "Currency 2.0" and "Going Live With Voice Payments," forum attendees at London's plush Charing Cross Hotel gathered for drinks—and, yes, a few rounds of Monopoly Electronic Banking Edition.
Unfortunately, the world's governments remain stuck in the past. To maintain our stock of hard currency, the US Treasury creates hundreds of billions of dollars worth of new bills and coins each year. And that ain't money for nothing: The cost to taxpayers in 2008 alone was $848 million, more than two-thirds of which was spent minting coins that many people regard as a nuisance. (The process also used up more than 14,823 tons of zinc, 23,879 tons of copper, and 2,514 tons of nickel.) In an era when books, movies, music, and newsprint are transmuting from atoms to bits, money remains irritatingly analog. Physical currency is a bulky, germ-smeared, carbon-intensive, expensive medium of exchange. Let's dump it.
Markets are already moving that way. Between 2003 and 2006, noncash payments in the US increased 4.6 percent annually, while the percentage of payments made using checks dropped 13.2 percent. Two years ago, card-based payments exceeded paper-based ones—cash, checks, food stamps—for the first time. Nearly 15 percent of all US online commerce goes through PayPal. Smartcard technologies like EagleCash and FreedomPay allow military personnel and college students to ignore paper money, and the institutions that run dining halls and PXs save a bundle by not having to manage bills and coins or pay transaction fees for credit cards. Small communities from British Columbia to the British Isles are experimenting with alternative currencies that allow residents to swap work hours, food, or other assets of value.
But walled-garden economies are a long way from a fully cashless society. As Wired first noted 15 years ago, to rely exclusively on an emoney system, we need a ubiquitous and secure network of places where people can transact electronically, and that system has to be as convenient as—and more efficient than—cash. The infrastructure didn't exist back then. But today that network is in place. In fact, it's already in your pocket. "The cell phone is the best point-of-sale terminal ever," says Mark Pickens, a microfinance analyst with the Consultative Group to Assist the Poor. Mobile phone penetration is 50 percent worldwide, and mobile money programs already enable millions of people to receive money from or "flash" it to other people, banks, and merchants. An added convenience is that cell phones can easily calculate exchange rates among the myriad currencies at play in our world. Imagine someday paying for a beer with frequent flier miles.
Opponents used to argue that killing cash would hurt low-income workers—for instance, by eliminating cash tips. But a modest increase in the minimum wage would offset that loss; government savings from not printing money could go toward lower taxes for employers. And let's not forget the transaction costs of paper currency, especially for the poor. If you're less well off, check-cashing fees and 10-mile bus rides to make payments or purchases are not trivial. Yes, panhandlers will be out of luck, but to use that as a reason for preserving a costly, outdated technology would be a sad admission, as if tossing spare change is the best we can do for the homeless.
Killing currency wouldn't be a trauma; it'd be euthanasia. We have the technology to move to a more efficient, convenient, freely flowing medium of exchange. Emoney is no longer just a matter of geeks playing games. Link
Tuesday, May 12, 2009
In German Suburb, Life Goes On Without Cars
May 12, 2009
In German Suburb, Life Goes On Without Cars
By ELISABETH ROSENTHAL
VAUBAN, Germany — Residents of this upscale community are suburban pioneers, going where few soccer moms or commuting executives have ever gone before: they have given up their cars.
Street parking, driveways and home garages are generally forbidden in this experimental new district on the outskirts of Freiburg, near the French and Swiss borders. Vauban’s streets are completely “car-free” — except the main thoroughfare, where the tram to downtown Freiburg runs, and a few streets on one edge of the community. Car ownership is allowed, but there are only two places to park — large garages at the edge of the development, where a car-owner buys a space, for $40,000, along with a home.
As a result, 70 percent of Vauban’s families do not own cars, and 57 percent sold a car to move here. “When I had a car I was always tense. I’m much happier this way,” said Heidrun Walter, a media trainer and mother of two, as she walked verdant streets where the swish of bicycles and the chatter of wandering children drown out the occasional distant motor.
Vauban, completed in 2006, is an example of a growing trend in Europe, the United States and elsewhere to separate suburban life from auto use, as a component of a movement called “smart planning.”
Automobiles are the linchpin of suburbs, where middle-class families from Chicago to Shanghai tend to make their homes. And that, experts say, is a huge impediment to current efforts to drastically reduce greenhouse gas emissions from tailpipes, and thus to reduce global warming. Passenger cars are responsible for 12 percent of greenhouse gas emissions in Europe — a proportion that is growing, according to the European Environment Agency — and up to 50 percent in some car-intensive areas in the United States.
While there have been efforts in the past two decades to make cities denser, and better for walking, planners are now taking the concept to the suburbs and focusing specifically on environmental benefits like reducing emissions. Vauban, home to 5,500 residents within a rectangular square mile, may be the most advanced experiment in low-car suburban life. But its basic precepts are being adopted around the world in attempts to make suburbs more compact and more accessible to public transportation, with less space for parking. In this new approach, stores are placed a walk away, on a main street, rather than in malls along some distant highway.
“All of our development since World War II has been centered on the car, and that will have to change,” said David Goldberg, an official of Transportation for America, a fast-growing coalition of hundreds of groups in the United States — including environmental groups, mayors’ offices and the American Association of Retired People — who are promoting new communities that are less dependent on cars. Mr. Goldberg added: “How much you drive is as important as whether you have a hybrid.”
Levittown and Scarsdale, New York suburbs with spread-out homes and private garages, were the dream towns of the 1950s and still exert a strong appeal. But some new suburbs may well look more Vauban-like, not only in developed countries but also in the developing world, where emissions from an increasing number of private cars owned by the burgeoning middle class are choking cities.
In the United States, the Environmental Protection Agency is promoting “car reduced” communities, and legislators are starting to act, if cautiously. Many experts expect public transport serving suburbs to play a much larger role in a new six-year federal transportation bill to be approved this year, Mr. Goldberg said. In previous bills, 80 percent of appropriations have by law gone to highways and only 20 percent to other transport.
In California, the Hayward Area Planning Association is developing a Vauban-like community called Quarry Village on the outskirts of Oakland, accessible without a car to the Bay Area Rapid Transit system and to the California State University’s campus in Hayward.
Sherman Lewis, a professor emeritus at Cal State and a leader of the association, says he “can’t wait to move in” and hopes that Quarry Village will allow his family to reduce its car ownership from two to one, and potentially to zero. But the current system is still stacked against the project, he said, noting that mortgage lenders worry about resale value of half-million-dollar homes that have no place for cars, and most zoning laws in the United States still require two parking spaces per residential unit. Quarry Village has obtained an exception from Hayward.
Besides, convincing people to give up their cars is often an uphill run. “People in the U.S. are incredibly suspicious of any idea where people are not going to own cars, or are going to own fewer,” said David Ceaser, co-founder of CarFree City USA, who said no car-free suburban project the size of Vauban had been successful in the United States.
In Europe, some governments are thinking on a national scale. In 2000, Britain began a comprehensive effort to reform planning, to discourage car use by requiring that new development be accessible by public transit.
“Development comprising jobs, shopping, leisure and services should not be designed and located on the assumption that the car will represent the only realistic means of access for the vast majority of people,” said PPG 13, the British government’s revolutionary 2001 planning document. Dozens of shopping malls, fast-food restaurants and housing compounds have been refused planning permits based on the new British regulations.
In Germany, a country that is home to Mercedes-Benz and the autobahn, life in a car-reduced place like Vauban has its own unusual gestalt. The town is long and relatively narrow, so that the tram into Freiburg is an easy walk from every home. Stores, restaurants, banks and schools are more interspersed among homes than they are in a typical suburb. Most residents, like Ms. Walter, have carts that they haul behind bicycles for shopping trips or children’s play dates.
For trips to stores like IKEA or the ski slopes, families buy cars together or use communal cars rented out by Vauban’s car-sharing club. Ms. Walter had previously lived — with a private car — in Freiburg as well as the United States.
“If you have one, you tend to use it,” she said. “Some people move in here and move out rather quickly — they miss the car next door.”
Vauban, the site of a former Nazi army base, was occupied by the French Army from the end of World War II until the reunification of Germany two decades ago. Because it was planned as a base, the grid was never meant to accommodate private car use: the “roads” were narrow passageways between barracks.
The original buildings have long since been torn down. The stylish row houses that replaced them are buildings of four or five stories, designed to reduce heat loss and maximize energy efficiency, and trimmed with exotic woods and elaborate balconies; free-standing homes are forbidden.
By nature, people who buy homes in Vauban are inclined to be green guinea pigs — indeed, more than half vote for the German Green Party. Still, many say it is the quality of life that keeps them here.
Henk Schulz, a scientist who on one afternoon last month was watching his three young children wander around Vauban, remembers his excitement at buying his first car. Now, he said, he is glad to be raising his children away from cars; he does not worry much about their safety in the street.
In the past few years, Vauban has become a well-known niche community, even if it has spawned few imitators in Germany. But whether the concept will work in California is an open question.
More than 100 would-be owners have signed up to buy in the Bay Area’s “car-reduced” Quarry Village, and Mr. Lewis is still looking for about $2 million in seed financing to get the project off the ground.
But if it doesn’t work, his backup proposal is to build a development on the same plot that permits unfettered car use. It would be called Village d’Italia.
http://www.nytimes.com/2009/05/12/science/earth/12suburb.html?_r=1&th&emc=th
In German Suburb, Life Goes On Without Cars
By ELISABETH ROSENTHAL
VAUBAN, Germany — Residents of this upscale community are suburban pioneers, going where few soccer moms or commuting executives have ever gone before: they have given up their cars.
Street parking, driveways and home garages are generally forbidden in this experimental new district on the outskirts of Freiburg, near the French and Swiss borders. Vauban’s streets are completely “car-free” — except the main thoroughfare, where the tram to downtown Freiburg runs, and a few streets on one edge of the community. Car ownership is allowed, but there are only two places to park — large garages at the edge of the development, where a car-owner buys a space, for $40,000, along with a home.
As a result, 70 percent of Vauban’s families do not own cars, and 57 percent sold a car to move here. “When I had a car I was always tense. I’m much happier this way,” said Heidrun Walter, a media trainer and mother of two, as she walked verdant streets where the swish of bicycles and the chatter of wandering children drown out the occasional distant motor.
Vauban, completed in 2006, is an example of a growing trend in Europe, the United States and elsewhere to separate suburban life from auto use, as a component of a movement called “smart planning.”
Automobiles are the linchpin of suburbs, where middle-class families from Chicago to Shanghai tend to make their homes. And that, experts say, is a huge impediment to current efforts to drastically reduce greenhouse gas emissions from tailpipes, and thus to reduce global warming. Passenger cars are responsible for 12 percent of greenhouse gas emissions in Europe — a proportion that is growing, according to the European Environment Agency — and up to 50 percent in some car-intensive areas in the United States.
While there have been efforts in the past two decades to make cities denser, and better for walking, planners are now taking the concept to the suburbs and focusing specifically on environmental benefits like reducing emissions. Vauban, home to 5,500 residents within a rectangular square mile, may be the most advanced experiment in low-car suburban life. But its basic precepts are being adopted around the world in attempts to make suburbs more compact and more accessible to public transportation, with less space for parking. In this new approach, stores are placed a walk away, on a main street, rather than in malls along some distant highway.
“All of our development since World War II has been centered on the car, and that will have to change,” said David Goldberg, an official of Transportation for America, a fast-growing coalition of hundreds of groups in the United States — including environmental groups, mayors’ offices and the American Association of Retired People — who are promoting new communities that are less dependent on cars. Mr. Goldberg added: “How much you drive is as important as whether you have a hybrid.”
Levittown and Scarsdale, New York suburbs with spread-out homes and private garages, were the dream towns of the 1950s and still exert a strong appeal. But some new suburbs may well look more Vauban-like, not only in developed countries but also in the developing world, where emissions from an increasing number of private cars owned by the burgeoning middle class are choking cities.
In the United States, the Environmental Protection Agency is promoting “car reduced” communities, and legislators are starting to act, if cautiously. Many experts expect public transport serving suburbs to play a much larger role in a new six-year federal transportation bill to be approved this year, Mr. Goldberg said. In previous bills, 80 percent of appropriations have by law gone to highways and only 20 percent to other transport.
In California, the Hayward Area Planning Association is developing a Vauban-like community called Quarry Village on the outskirts of Oakland, accessible without a car to the Bay Area Rapid Transit system and to the California State University’s campus in Hayward.
Sherman Lewis, a professor emeritus at Cal State and a leader of the association, says he “can’t wait to move in” and hopes that Quarry Village will allow his family to reduce its car ownership from two to one, and potentially to zero. But the current system is still stacked against the project, he said, noting that mortgage lenders worry about resale value of half-million-dollar homes that have no place for cars, and most zoning laws in the United States still require two parking spaces per residential unit. Quarry Village has obtained an exception from Hayward.
Besides, convincing people to give up their cars is often an uphill run. “People in the U.S. are incredibly suspicious of any idea where people are not going to own cars, or are going to own fewer,” said David Ceaser, co-founder of CarFree City USA, who said no car-free suburban project the size of Vauban had been successful in the United States.
In Europe, some governments are thinking on a national scale. In 2000, Britain began a comprehensive effort to reform planning, to discourage car use by requiring that new development be accessible by public transit.
“Development comprising jobs, shopping, leisure and services should not be designed and located on the assumption that the car will represent the only realistic means of access for the vast majority of people,” said PPG 13, the British government’s revolutionary 2001 planning document. Dozens of shopping malls, fast-food restaurants and housing compounds have been refused planning permits based on the new British regulations.
In Germany, a country that is home to Mercedes-Benz and the autobahn, life in a car-reduced place like Vauban has its own unusual gestalt. The town is long and relatively narrow, so that the tram into Freiburg is an easy walk from every home. Stores, restaurants, banks and schools are more interspersed among homes than they are in a typical suburb. Most residents, like Ms. Walter, have carts that they haul behind bicycles for shopping trips or children’s play dates.
For trips to stores like IKEA or the ski slopes, families buy cars together or use communal cars rented out by Vauban’s car-sharing club. Ms. Walter had previously lived — with a private car — in Freiburg as well as the United States.
“If you have one, you tend to use it,” she said. “Some people move in here and move out rather quickly — they miss the car next door.”
Vauban, the site of a former Nazi army base, was occupied by the French Army from the end of World War II until the reunification of Germany two decades ago. Because it was planned as a base, the grid was never meant to accommodate private car use: the “roads” were narrow passageways between barracks.
The original buildings have long since been torn down. The stylish row houses that replaced them are buildings of four or five stories, designed to reduce heat loss and maximize energy efficiency, and trimmed with exotic woods and elaborate balconies; free-standing homes are forbidden.
By nature, people who buy homes in Vauban are inclined to be green guinea pigs — indeed, more than half vote for the German Green Party. Still, many say it is the quality of life that keeps them here.
Henk Schulz, a scientist who on one afternoon last month was watching his three young children wander around Vauban, remembers his excitement at buying his first car. Now, he said, he is glad to be raising his children away from cars; he does not worry much about their safety in the street.
In the past few years, Vauban has become a well-known niche community, even if it has spawned few imitators in Germany. But whether the concept will work in California is an open question.
More than 100 would-be owners have signed up to buy in the Bay Area’s “car-reduced” Quarry Village, and Mr. Lewis is still looking for about $2 million in seed financing to get the project off the ground.
But if it doesn’t work, his backup proposal is to build a development on the same plot that permits unfettered car use. It would be called Village d’Italia.
http://www.nytimes.com/2009/05/12/science/earth/12suburb.html?_r=1&th&emc=th
Невидимка
Сергей Голубицкий , опубликовано в журнале "Бизнес-журнал" №4 от 07 Апреля 2009 года.
Слово meltdown1, прибереженное в английском словаре на случай самых крайних неприятностей, сегодня как нельзя лучше описывает ситуацию, сложившуюся на финансовых и экономических рынках мира. Нет нужды живописать ужасы крушений паевых фондов и страдания банков, чьи логотипы еще недавно конкурировали по популярности с брэндами модных шмоток: Citigroup, Bank of America, Lehman Brothers — звездные имена, годами пребывавшие на устах даже самых молодых рекрутов общества тотального потребления. Гораздо интереснее окинуть взглядом экономические горизонты в поисках тех, кто плывет против течения, — компаний, которым удалось устоять под натиском беспощадного экономического meltdown.
Знакомьтесь — банк HSBC. Признайтесь теперь, положа руку на сердце: много слышали о таком? Конечно, если вы профессионал финансового рынка, то имя Гонконгско-Шанхайской банковской корпорации (именно так расшифровывается HSBC) звучит для вас весьма внушительно. Однако остальным нашим соотечественникам, далеким от финансов, это название говорит мало. А если уж быть до конца искренним — не говорит вообще ничего.
Это тем более удивительно, что HSBC — не просто еще один банк, не просто очередная британская корпорация, но еще и самый большой банк в мире, самая крупная в мире компания и самый дорогостоящий брэнд на финансовом рынке! 10 тысяч офисов в 86 странах мира, 210 тысяч акционеров, 330 тысяч сотрудников, 128 миллионов клиентов (!). Каково? Сегодня, когда практически все крупнейшие мировые банки уверенно впадают в кому, балансируют на грани банкротства и понуро бредут к властям с протянутой рукой, HSBC демонстрирует 2,35 триллиона долларов активов, 88 миллиардов дохода, 9,3 миллиарда долларов прибыли и, по словам генерального директора Майка Гейгана, еще и тенденцию к устойчивому росту.
Характерно, что поднялся HSBC отнюдь не на кризисе. Еще до кризиса на его фоне Citigroup смотрелся карликом: чистая доходность Citigroup (отчет за 2007 год, обнародованный в апреле 2008-го) — 3,62 млрд долларов, тогда как HSBC заработал 19,13 млрд. Теперь же сравнение проводить и вовсе бессмысленно. Убытки Citigroup в четвертом квартале 2008-го финансового года составили 8 млрд долларов, тогда как HSBC получил за тот же период 10 млрд прибыли.
Но даже при таком раскладе Citigroup знают все, а HSBC — лишь посвященные. Главная причина подобной застенчивости британского банка кроется в его генеалогии. А также географической ориентации бизнеса. Львиная доля операций осуществляется в странах Третьего мира — от Южной Америки до Юго-Восточной Азии (на эти регионы приходится более трех четвертей прибыли HSBC). Вопреки тому, что банк — британский, все его операционные центры находятся за пределами Туманного Альбиона и даже Европы.
Центр обработки данных, центр по обслуживанию клиентов, центр по разработке программного обеспечения (software engeneering) и прочее хозяйство HSBC разместил в индийских Хайдерабаде и Пуне, в китайском Гуаньчжоу и бразильском Куритибе. Остальные подразделения, ведающие клиентским обслуживанием (т. н. group service centers), квартируют в различных городах Индии, Китая, Малайзии, Шри-Ланки и на Филиппинах.
Логика, на которую делает ставку HSBC, очевидна. Перенося операционные центры в страны Третьего мира, банк радикально снижает свои расходы, что позволяет ему предоставлять финансовые услуги высшего качества по предельно конкурентным ценам. Доходит до смешного. Планируя экспансию на французском рынке розничных банковских услуг, HSBC готовит к открытию операционный центр… во Вьетнаме! Почему там? Да потому, что вьетнамцы отлично говорят по-французски (как-никак, бывшая колония) и при этом не требуют зарплат французского уровня. Вот он, шотландский деловой дух в действии!
Платой за столь расчетливую экономическую политику служит стойкая неприязнь, с которой к HSBC относятся на родине. Журналисты банк не любят. Будто чувствуют его инородность, а главное, загадочную непонятность. Потому-то при каждом удобном случае о нем и пишут всякие гадости. В течение всего 2006 года, пока HSBC находился на пике финансового успеха, общественность Англии смаковала историю Питера Льюиса, пожаловавшегося в британский трибунал по трудоустройству на HSBC за то, что банк якобы выгнал его с работы за гомосексуализм. Суд не обнаружил связи между увольнением и нездоровыми привычками истца, но все-таки констатировал sexual harassment, сексуальное притеснение, которому Льюиса якобы подвергали на рабочем месте.
С наступлением финансового кризиса обвинения в адрес HSBC приняли форму подозрительных намеков. Каким это образом банку удается оставаться на плаву, когда все прочие ускоренно идут ко дну (в первую очередь, конечно, имелся в виду королевский банк Шотландии2)? По всему видать, дело не чисто! Стоило HSBC заявить о сокращении доходности, как общественность сразу же заговорила о грядущем крахе, сокращении ликвидности и страшных потерях, которые не сегодня-завтра HSBC придется придать огласке. Стоит ли удивляться, что за такое отношение к себе HSBC платит в меру сил и возможностей: не создает рабочих мест на родине, разворачивая весь бизнес в странах Третьего мира?
А впрочем, не такая уж Британия и родина для HSBC. Да и само название банка — хорошее тому подтверждение. Полагаю, краткий экскурс в историю загадочного банка не только поможет разобраться в его «национальности», но и прояснит многие моменты в своеобразии деловой этики и принципов, которые HSBC неизменно исповедует вот уже 144 года.
Нетрудно догадаться по названию, что Гонконгско-Шанхайская банковская корпорация появилась на свет вдали от Туманного Альбиона. Однако же при самом прямом и непосредственном участии Империи, над которой никогда не заходит солнце. Шотландский суперинтендант компании The Peninsular and Oriental Steam Navigation Company Томас Сазерленд основал HSBC в Гонконге в 1865 году. Легенда гласит, что Сазерленду, который никогда в жизни не имел даже своего банковского счета, однажды на глаза попалась статья двадцатилетней давности об особенностях шотландского подхода к бизнесу: thrift, hard-work and a canny eye for business and investment3. 31-летнему Сазерленду показалось rather simple4 создать банк именно на таких принципах. Чем он, собственно, и занялся.
Роль Сазерленда в HSBC, по вполне понятным причинам, свелась к деятельности координатора. И случилось так, что деятельность эта оказалась тем бесценным звеном, которого давно не хватало для создания первого местного банка.
Фасадный этот товарооборот на деле являлся лишь прикрытием, потому что львиная доля всей деловой активности приходилась на опиум. Читатели «Бизнес-журнала» со стажем наверняка помнят о «Великой китайской торговой схеме», выпестованной в недрах Ост-индской компании: мак выращивали бенгальские крестьяне и сдавали коллекторам. Затем опиум перерабатывали в Индии и продавали частным предпринимателям, обладавшим специальным патентом. Предприниматели доставляли товар к китайскому побережью и складировали в плавучих пакгаузах, а затем тайно реализовывали китайским контрабандистам в обмен на серебро, которое частично использовалось для легальных закупок шелка, чая и фарфора. Кстати, Томас Сазерленд по совместительству являлся еще и соучредителем крупнейшего дока в Гонконге — Hong Kong and Whampoa Dock Company, на котором все это добро как раз и складировалось.
Слово «частично» применительно к серебру я употребил не случайно. Деньги не только шли на закупку товаров, но и просто аккумулировались. В колоссальных объемах. При этом хранились они в домашних «кубышках», поскольку никаких банков, которым можно было бы довериться, в округе не наблюдалось. Желание создать местный банк было огромным, однако внутренние противоречия и подозрительность, разделявшие троицу «хонгов» и предпринимателей из других весей (в первую очередь — американцев, немцев и голландцев), не позволяли добиться желаемого результата. Каждому казалось, что любая исходящая от конкурента инициатива закончится тем, что будущий банк станет обслуживать в первую очередь его собственные интересы.
Потому-то Томас Сазерленд и стал гениальным связующим звеном. Ведь он в силу своей должности стоял как бы в стороне и даже слегка над местными наркоторговцами: компания P&O обслуживала всех желающих без дискриминации, а значит, по сути своей уже выступала координатором. Складские помещения, корабли, фрахт, доставка груза «на большую землю» и обратно — сами понимаете. Кроме того, Томас был исключительно порядочным человеком, пользовался всеобщим доверием и безупречной репутацией. Поэтому ему не составило труда примирить враждующие кланы и создать первый местный банк, в совет учредителей которого вошли представители всех крупнейших торговых домов Гонконга и Шанхая.
HBSC явился на свет более чем вовремя: Томас Сазерленд в прямом смысле на несколько дней опередил Нила Портера, эмиссара могучего бомбейского Bank Of China5, вскоре прибывшего в Гонконг для учреждения местного филиала. Сазерленд грамотно апеллировал к смекалке гонконгских аборигенов: неужели вы хотите, чтобы вашими деньгами распоряжались какие-то дельцы из Индии? К тому же есть альтернатива — местный банк, созданный местными предпринимателями в интересах местного же бизнеса. Таковым и стал HSBC, поныне сохранивший провозглашенный тогда принцип «The World’s Local Bank»6. Эта надпись до сих пор украшает логотип компании.
Если все же сохранились среди наших читателей скептики по отношению к теории «корпоративной генетики», определяющей судьбу компании, попробую еще раз склонить их на свою сторону с помощью весьма выразительной иллюстрации. Давайте посмотрим, как HSBC сумел уберечься от нынешней финансовой и экономической катастрофы, которая обожгла почти все мировые банки.
Обстоятельство это тем более поразительно, что HSBC в 2002 году купил Household International, крупнейшего в Америке торговца «мусорными кредитами» — нашими старыми знакомыми sub-prime loans. Мало того что Household был по уши загружен абсолютным неликвидом в виде долговой ипотеки клиентов, которым ранее было отказано в кредите в остальных банках, так он еще и снискал чудовищную репутацию кредитора-хищника! На Household International были поданы тысячи исков с обвинениями в predatory lending самого разнообразного характера. Эта одиозная компания была столь изобретательна в облапошивании и охмурении доверчивых обывателей, что я не удержался и подготовил для читателей отдельную статью из чисто дидактических побуждений. Надеюсь, опыт борьбы американской общественности с Household International убережет соотечественников от обмана при общении с нашими доморощенными адептами «нетрадиционных методов банковского кредитования» (об этом читайте на с. 60).
Критики и злопыхатели обвиняли HSBC: банк приобретает одиозный Household, чтобы адаптировать тактику охмурения клиентов в собственных филиалах, открытых в странах Третьего мира, прежде всего в Индии, Бразилии и Индонезии. Все это, разумеется, глупости завистников. HSBC купил американский Household International потому, что безупречное китайско-шотландское чутье подсказывало серьезные барыши. А дальше произошло вот что.
После приобретения Household International HSBC стал крупнейшим в мире держателем кредитов sub-prime. Первым делом HSBC добился прекращения судебных разбирательств, уплатив всем обиженным и недовольным отступные в размере 484 млн долларов. Следующий шаг: активы Household International были очищены от всех хитроумных форм кредитования (типа ставок с амортизацией). Осталась только традиционная ипотека с фиксированной ставкой кредита. Затем банк по мере сил и возможностей полностью избавился от «нью-йоркской ереси», то есть производных ценных бумаг, выписанных на ипотечные sub-prime, — всех этих MBS, CDO и CDS, которые в 2008 году переломили хребет Citigroup, Bank of America, Wachovia и Lehman Brothers. А скажите на милость: откуда HSBC знал о грядущем ужасе деривативного meltdown в 2006 году? То есть получается, что HSBC знал. А нью-йоркские банкиры — не знали. Или знали, но не испугались, а шотландский нюх подсказал Гонконгско-Шанхайской банковской корпорации необходимость сворачивать удочки?
Как бы то ни было, HSBC сумел вывести операции своего нового подразделения Household International на новые рубежи прибыльности таким образом, что еще до наступления первой волны массовых неплатежей по кредитам sub-prime удалось и покрыть судебные издержки, и заработать немножко на будущее.
Сегодня HSBC выглядит несопоставимо выигрышнее на фоне остальных банков. И в первую очередь потому, что над ним не висит Дамоклов меч срочности — неотъемлемой части любых деривативов.
«Плохие кредиты» на балансе HSBC не экспирируют, как экспирируют Collateralized Debt Obligations, выписанные на эти самые «плохие кредиты» и повисшие теперь на балансе Citigroup со товарищи! С самого начала HSBC сторонился всей этой нью-йоркской ереси с производными ценными бумагами, выписанными на ипотечный сабпрайм. Ереси, на которой поскользнулись Citigroup, Wachovia, Bank of America и все остальные нью-йоркские банкиры. А поскольку у HSBC нет деривативов, то нет и авральной спешки. Ведь только деривативы обладают срочностью, в отличие от самих кредитов, на которые эти деривативы были выписаны. Кредиты могут и подождать. Так что у HSBC нет нужды разорять своих горемычных клиентов и выставлять их дома на продажу по бросовым ценам.
В ситуации, когда банк не испытывает кризиса наличных денег и его — главное! — не поджимает время, можно просто подождать, переждать кризис, после чего либо восстановить поток кредитных платежей от должников, которые снова обрели платежеспособность, либо продать заложенные дома, но уже по нормальным рыночным ценам. Аналогичная логика лежит и в основании идеи «плохого банка», которую сегодня американские власти пытаются (весьма, надо сказать, своеобразно!) адаптировать из «шведской модели».
Сняв сливки на пике доходности в 2006 году, HSBC начал планомерно сворачивать весь бизнес sub-prime кредитования. На сегодня закрыто уже 1 400 филиалов Household International, на подходе еще 900. Оставшиеся на балансе «плохие кредиты» обошлись HSBC в 20 млрд долларов. При наихудшем раскладе придется потерять еще столько же. А теперь давайте вспомним, что HSBC даже в условиях кризиса сохраняет доходность, объявив на днях о годовой прибыли в 9,3 млрд долларов. Потому максимум, что грозит HSBC в случае, если придется объявить дефолт по всем американским «плохим кредитам» на балансе, так это лишиться дивидендов в ближайшие год-полтора.
На десерт — самое интересное. Накануне объявления в начале марта 2009-го результатов финансового года HSBC намекнула на возможность дополнительной эмиссии собственных долговых обязательств на сумму в 17 млрд долларов. Что тут началось! Британская и американская пресса дружно и радостно принялась потирать ладони: ну, наконец-то! Накрылся наш непотопляемый банк! Вот и его достал кризис! Выбросил, красавец, белый флаг! И он пошел с протянутой рукой. Чай, не лучше остальных!
Что тут скажешь? Sancta simpicitas! Достаточно беглого взгляда на годовую отчетность HSBC, чтобы удостовериться: лишние деньги для латания дыр и спасения самого себя банку не требуются. HSBC был и остался непотопляемым линкором в полном шоколаде. Для чего тогда допэмиссия? Так ведь очевидно же: деньги нужны HSBC для продолжения начавшейся еще несколько лет назад тотальной экспансии и поглощений привлекательнейших финансовых учреждений, которые разоряются на кризисе и выставляются на продажу в геометрической прогрессии! HSBC скупает все это добро в бешеном темпе и с колоссальным размахом. Вот и не хватает свободной наличности. На эти-то поглощения и пойдут 17 миллиардов, полученные по облигациям, которые инвесторы всего мира сочтут за честь скупить на корню в первый же день.
Не знаю, как вам, но мне доставляет удовольствие наблюдать за компанией, которая принадлежит к скромной и неприметной когорте, сумевшей не только уберечься от кризиса, но и извлечь из него колоссальную выгоду. Это обстоятельство лишний раз демонстрирует если уж не рукотворность, то, по крайней мере, избирательность этого самого кризиса, который официальные власти изо всех сил пытаются представить в виде системной катастрофы, а не тонкого расчета умных людей и примкнувшего к ним «шотландского духа»!
1 (англ.) «расплавление ядерных топливных элементов реактора, авария на АЭС». В переносном смысле — катастрофа, провал, полнейший облом.
2 Забавно, что в 1980 году HSBC предпринял попытку насильственного поглощения Royal Bank of Scotland, но британское правительство ему этого не позволило.
3 (англ.) «Бережливость, трудолюбие и осмотрительность при делах и вложениях».
4 (англ.) «В общем-то не сложно».
5 Да не смутит читателей причудливое сочетание — «Китайский Банк из Бомбея»: все это птенцы одного гнезда — Британской империи.
6 (англ.) «Местный банк для всего мира».
Subscribe to:
Posts (Atom)